Вникая глубже въ исторію біологіи со времени выхода въ свѣтъ «Происхожденія видовъ» и пытаясь прослѣдить дальнѣйшія направленія въ зоологіи, вызванныя мощнымъ развитіемъ теоріи эволюціи, не трудно подмѣтить одно чрезвычайно характерное явленіе: постепенную дифференцировку методовъ научнаго изслѣдованія. Книга Дарвина, какъ извѣстно, не сразу встрѣтила должную оцѣнку, и быстрый успѣхъ новаго ученія объясняется въ значительной мѣрѣ тѣмъ, что съ самаго начала оно нашло горячихъ поборниковъ въ нѣсколькихь выдающихся біологахъ того времени. Изъ нихъ два имени останавливаютъ на себѣ вниманіе: Томаса Гексли и Эрнста Гэккеля. Современники другъ другу, они трудились сообща надъ распространеніемъ идей великаго учителя, этой — въ глазахъ обоихъ — величайшей истины, но каждый понялъ ее по-своему, и это ярко отразилось на полувѣковой научной дѣятельности того и другого. Убѣжденные сторонники эволюціонной доктрины, они являются выразителями двухъ различныхъ направленій въ біологіи, сложившихся во второй половинѣ девятнадцатаго вѣка. Здѣсь не мѣсто входить въ подробное разсмотрѣніе условій, поведшихъ къ такому раздѣленію — это задача будущаго историка дарвинизма, для нашей цѣли будетъ вполнѣ достаточнымъ представить краткую характеристику того и другого направленія, обрисовать немногими чертами ихъ отличія на фонѣ общаго для нихъ признанія эволюціонизма. Исходной точкой для обоихъ является переворотъ, произведенный 59-мъ годомъ въ біологіи. Какъ нѣкогда во времена Линнея десятки ученыхъ систематиковъ направили повсюду свои поиски въ стремленіи найти возможно больше фактовъ для подтвержденія новооткрытой «Systema Naturae», такъ и за появленіемъ «On the Origin of Species» совмѣстною дѣятельностью его первыхъ приверженцевъ открывается эпоха необычайнаго движенія въ наукѣ. Обширныя изслѣдованія изъ самыхъ различныхъ областей естествознанія доставили рядъ неопровержимыхъ доказательствъ въ пользу исторіи развитія. Характерно однако, что, задавшись цѣлью обосновать возможно лучше эволюціонную теорію, ученые того времени удѣляли сравнительно мало вниманія собственно дарвинизму: значеніе теоріи отбора и связанныхъ съ ней гипотезъ отступило на второе мѣсто передъ основною мыслью новаго ученья, — что въ основѣ наблюдаемаго богатства формъ животныхъ и растеній таится кровное родство всѣхъ организмовъ. Для примѣра укажемъ здѣсь на представителей науки, болѣе другихъ содѣйствовавшей успѣху эволюціонизма, — на палеонтологовъ. Одни — Ричардъ Оуэнъ въ Англіи, Годри на континентѣ, — видя во всемъ прошломъ земли и ея обитателей строгую закономѣрность явленій и признавая генетическую преемственность вымершихъ и современныхъ формъ, тѣмъ не менѣе, во всемъ, касавшемся болѣе глубокаго пониманія факторовъ эволюціи, оставались вѣрны взглядамъ до-дарвиновской школы. Другіе — болѣе старая школа палеонтологовъ въ Сѣв. Америкѣ съ Копомъ и Маршемъ во главѣ — горячіе сторонники теоріи эволюціи, относились болѣе чѣмъ сдержанно къ собственно дарвинизму. И все же, несмотря на нѣкоторую разницу въ воззрѣніяхъ тѣхъ и другихъ, можно съ увѣренностью сказать, что взгляды названныхъ ученыхъ по существу сходились между собой: индуктивисты по складу ума и методу изслѣдованія, они стремились доказать наличность эволюціи въ природѣ и, слѣдуя путемъ, намѣченнымъ Дарвиномъ и Спенсеромъ, упрочили фундаментъ вновь заложеннаго зданія. Сказанное о палеонтологіи приложимо и къ другимъ біологическимъ дисциплинамъ: анатомы, эмбріологи, систематики и зоогеографы, можно сказать, подѣлили между собою отдѣльныя главы «Происхожденія видовъ» и съ жаромъ принялись за всестороннюю разработку эволюціонной доктрины. Въ результатѣ — всеобщее признаніе послѣдней, при весьма различномъ отношеніи къ предложенной Дарвиномъ теоріи отбора. И здѣсь умѣстно вспомнить замѣчаніе, высказанное однимъ изъ наиболѣе выдающихся ученыхъ разбираемой эпохи: «If the Darwinian hypothesis was swept away, evolution would still stand where it was». Въ этихъ немногихъ словахъ Томаса Гексли заключается нѣчто бо́льшее, чѣмъ простое раздѣленіе двухъ зачастую смѣшиваемыхъ понятій — собственно эволюціи отъ ея предполагаемыхъ факторовъ. На ряду съ безусловнымъ признаніемъ теоріи эволюціи они указываютъ на принципіальную возможность иного объясненія видимаго многообразія формъ, — объясненія, исходящаго изъ совершенно другихъ началъ, чѣмъ гипотеза Дарвина—Уоллеса, и въ этомъ смыслѣ они явились лозунгомъ для тѣхъ біологовъ-эволюціонистовъ, которые или никогда не признавали дарвинизма, или, принявъ сначала, позднѣе отвернулись отъ него. Подвергнувъ критикѣ его основныя положенія и отказавшись отъ теоріи отбора въ томъ видѣ, какъ она была выдвинута Дарвиномъ, ученые эти руководятся въ своихъ изслѣдованіяхъ уже иною цѣлью — стремленіемъ отыскать новые факторы органической эволюціи или, сохранивъ уже извѣстные, по меньшей мѣрѣ, опредѣлить относительное значеніе каждаго изъ нихъ. И вотъ, преемники Дарвина по методу, продолжая слѣдовать имъ же указаннымъ путемъ, приходятъ къ воззрѣніямъ болѣе или менѣе антидарвинистическимъ, что и выразилось появленіемъ новыхъ школъ — нео-ламаркистовъ и нео-дарвинистовъ — и въ рядѣ новыхъ ученій, каковы теоріи мутацій и ортогенеза.

Какъ ни различны эти многообразныя теченія новѣйшей біологіи, они безспорно сходятся въ одномъ — руководящемъ методѣ изслѣдованія, и въ этомъ отношеніи ихъ можно противопоставить другому направленію, едва ли не господствующему въ наше время.

Каково бы ни было преемство взглядовъ у представителей этой послѣдней школы и ученыхъ до-дарвиновой эры, общее направленіе опредѣлилось совершенно ясно 40 лѣтъ тому назадъ появленіемъ классической «Generelle Morphologie», въ которой молодой іенскій ученый впервые выказалъ себя выдающимся теоретикомъ по самымъ кореннымъ вопросамъ біологіи. Здѣсь мы находимъ первую попытку — въ конкретной формѣ выразить системы организмовъ въ видѣ родословнаго ихъ древа. Среди анатомовъ и зоологовъ того времени изданіе Гэккелевой книги прошло едва замѣченнымъ, а, между тѣмъ, въ дальнѣйшемъ ея вліяніе было огромно, какъ и послѣдствія того перваго опыта. Мы разумѣемъ перемѣну методологическихъ воззрѣній, вызванную полувѣковой научной дѣятельностью іенскаго зоолога, этой его послѣдовательной разработкой «Общей морфологіи» и приведшей къ основанію дедуктивной школы зоологіи. Значительное число ученыхъ, оторвавшись на время отъ своихъ спеціальныхъ изслѣдованій и принявъ ученіе объ измѣнчивости видовъ, вернулись къ разрѣшенію вопросовъ частной морфологіи и частной систематики. Для нихъ — идеи трансформизма только яснѣе обрисовали цѣль науки, принципы Дарвина — доставили рядъ новыхъ директивъ для оцѣнки наблюденныхъ фактовъ. И въ этой области роль сочиненій Гэккеля общеизвѣстна. Введены были новыя понятія, новые символы. Термины «филогенія», «онтогенія» «палингенезъ» и «ценогенезъ», «приспособленіе» и «наслѣдственность» появились на страницахъ зоологической литературы. Ежегодно опубликовываются десятки зоологическихъ изслѣдованій, такъ или иначе построенныхъ на гэккелевскомъ «Biogenetisches Grundgesetz», и каждая новая работа только лишній разъ доказываетъ широкую, если не абсолютную приложимость однажды выработанной и всѣми болѣе или менѣе принятой схемы. Послѣдняя можетъ быть выражена слѣдующимъ образомъ: эволюціонная теорія, признающая кровное родство всѣхъ органическихъ формъ, есть біологическая аксіома (Reinke), нѣчто a priori данное. Требуется: раскрыть для данной группы организмовъ родственныя узы, связывающія ея отдѣльныхъ членовъ, иначе, выяснить ихъ взаимныя отношенія или отношеніе всей группы къ слѣдующей таксономической единицѣ высшаго порядка. И то, и другое, по примѣру Гэккеля, принято выражать схематично, въ видѣ генеалогическаго древа, дающаго наглядное представленіе о вѣроятномъ пути, которымъ шла эволюція данной группы. Самая проблема о происхожденіи видовъ не затрагивается вовсе, и молчаливо признаваемая истинность теоріи отбора возводится на степень научнаго догмата. Отсюда — нѣкоторый индифферентизмъ къ обще-біологическимъ вопросамъ, какъ неизбѣжный результатъ ихъ односторонняго пониманія.

Подводя итогъ сказанному, мы видимъ, что на исходѣ XIX вѣка общій потокъ научной мысли какъ бы разбился на два рукава, нашедшихъ свое выраженіе въ двухъ главнѣйшихъ направленіяхъ современной біологіи: индуктивно- критическомъ, явившемся на смѣну зоологовъ-эволюціонистовъ 60—70 годовъ — Дарвина и его великихъ послѣдователей, и дедуктивно-догматическомъ, въ значительной мѣрѣ связанномъ съ именемъ Гэккеля, какъ основателя дедуктивной школы зоологіи.