Статная, стройная птица, держащаяся по обширнымъ низменнымъ мѣстамъ. Хорошо показываетъ намъ, какъ у животныхъ, двигающихся по землѣ, длина конечностей и шеи связаны между собою: удлиненіе первыхъ, облегчающее птицѣ двигаться въ болотистой и травянистой мѣстности, всегда сопровождается и длинной шеей, позволяющей легко касаться почвы при разыскиваніи корма. И обратно, при стояніи въ высокой и густой травѣ длинная шея позволяетъ лучше озираться, выдвигая голову изъ-за скрывающихъ ее высокихъ стеблей. Въ этомъ смыслѣ рослая фигура журавля есть настоящая сторожевая башня, помогающая птицѣ охватить большое поле зрѣнія и при опасности заблаговременно уйти въ непроходимые, густые камыши. Въ послѣднихъ же устраивается онъ и на гнѣздовьѣ. Осторожный, бдительный на волѣ, пойманный журавль быстро и легко ручнѣетъ и въ Саду неоднократно выводилъ птенцовъ. Одѣтый рыжеватымъ пухомъ журавленокъ можетъ бѣгать вскорѣ послѣ вылупленія, напоминая длинноногаго утенка (Рис. 38.2). Только постепенно ноги молодого журавля становятся все болѣе длинными, и, соразмѣрныя вначалѣ, превращаютъ нѣсколько позднѣе молодого журавля въ нескладное и долговязое созданіе (Рис. 38.1), заботливо оберегаемое стариками. Журавлиный крикъ, пронзительный и въ отдаленіи не лишенный мелодичности, нерѣдко и въ неволѣ издается птицами, особенно въ тревогѣ. На свободѣ крикъ этотъ обычно слышится во время журавлинаго пролета: вмѣстѣ съ многими другими птицами, не приспособленными къ нашей зимней стужѣ и безкормицѣ, журавль отлетаетъ осенью на югъ, чтобы вернуться къ намъ при наступленіи весны.
Какъ образецъ пролетной птицы, журавли издавна привлекали на себя вниманіе. Кому не приходилось слышать ихъ меланхолическаго звучнаго «курлыканія», видѣть тянущей высоко въ небѣ журавлиной стаи, удивляться правильности ея формъ (на пролетѣ журавли летятъ построившись угломъ, направленнымъ вершиною впередъ) и постоянству времени и направленія пролетовъ. Эту вѣрность избранному направленію и самое возникновеніе пролетовъ объясняютъ тѣмъ, что уроженцы юга, журавли, постепенно разселяясь къ сѣверу, въ исканіи новыхъ мѣстъ для корма и гнѣздовья, ежегодно возвращались къ мѣсту своей прежней родины. Въ теперешнихъ путяхъ пролета видятъ отраженіе пути, которымъ нѣкогда шло разселеніе птицъ. Труднѣе объяснить другія стороны пролета: вѣрность направленія пути и правильное построеніе летящей стаи. Первое — отчасти объясняютъ тѣмъ, что молодыя птицы странствуютъ подъ руководствомъ старыхъ вожаковъ, второе тѣмъ, что при опредѣленномъ, угловомъ или косомъ, расположеніи летящихъ птицъ, послѣднимъ легче видѣть вожака, несущагося впереди. Есть и другія выгоды, даваемыя правильностью строя перелетныхъ птицъ [3], но разсмотрѣніе ихъ насъ завело бы слишкомъ далеко.
Достаточно отмѣтить, что какъ самое выстраиваніе птицъ на перелетахъ, такъ и ихъ умѣніе находить пути и направленія достигаются и совершенствуются опытомъ и упражненіемъ. Напротивъ, самое стремленіе къ пролету вызывается инстинктомъ, какъ движеніе врожденное, слѣпое. Въ первую же осень молодой журавль, вылупившійся въ Саду, спокойный и довѣрчивый въ другое время, начинаетъ биться, рваться на свободу. Не взирая на избытокъ и тепла, и корма его тянетъ вдаль, въ безвѣстную дорогу, на соединеніе со станицами спѣшащихъ къ югу дикихъ журавлей.
[3] Оригинальное и увлекательное объясненiе ихъ читатели найдутъ въ статьѣ Б. М. Житкова и С. А. Бутурлина, опубликованной въ изданiи общества акклиматизацiи животныхъ и растенiй кружкомъ любителей пѣвчей птицы. См. дневникъ кружка за 1905 — 1906 г.