Земли твердыни, неба лоно и океана глубь и дно,
Светил горящих миллионы — все тайн волнующих полно.
Несметный сонм живых творений живой загадкой предстает,
И мысли, жаждущей решений, к ней направляется полет.
Но всех детей земли чудесней ее последнее дитя —
То человек, — и эту песню ему и посвящаю я.

Лишь человек познать дерзает происхождение свое,
Лишь он природу вопрошает, стремясь постичь пути ее:
Узнать давно ль он во вселенной? Как на земле произведён?
Каким он был в эпохе древней и кем в грядущем будет он?
Кто предки наши? «О, родная, природа-мать, — и я спрошу, —
Я дочь твоя, но без тебя я вопросов тех не разрешу!
Безмолвно ты передо мною стоишь, величие тая,
И по сравнению с тобою я словно малое дитя...
К тебе я мыслью приникаю и сердцем трепетно прильну,
Тебя любовно созерцаю, чтоб тайну выведать одну!»

И мать-природа отвечала: «Что я могу еще сказать?
Вам всем и все я подсказала, умей смотреть и понимать!
Даров я завещала много земным всем детям, их любя,
Но человеку на дорогу дала всех больше от себя.
Ты — сын мой младший и последний, над всем живым ты властелин,
Частицы всех моих наследий ты слил в себе, лишь ты один!
Вода — в крови, огонь — в дыханьи, земля — в строении костей,
Волны воздушной колыханье ты чувствуешь в груди своей...
Собой траву напоминая, живя, растешь ты и цветешь,
И блекнешь, вянешь, умирая, и как трава в земле сгниешь...
А зверь — твой брат, родной и близкий, и зверя чуешь ты в себе,
Когда охвачен злобой низкой, когда бунтует кровь в тебе...
Но есть в тебе залог чудесный: дар слова, гибкость мощных рук,
Ум взлетный, творческий и дерзкий, что проницает все вокруг.
Ты создаешь аэропланы, что мчат бысрее вольных птиц,
Что пересекли океаны и стерли смысл земных границ.
Ты изощрил и слух и зренье, взял в плен воздушные струи,
Волною радио в мгновенье ты мысль и образ шлешь свои!
Кто вопрошает, значит может сам и ответ тот отыскать,
Кого ж загадка не тревожит, тот неспособен отгадать.
Смотря на небо, зверь не спросит про солнце, звезды, облака,
И ветер вздоха не приносит и от прекрасного цветка.
Цветок и зверь, вода и камень живут без разума, без дум,
Лишь у тебя исканья пламень и ненасытный жадный ум,
Но мыслью не блуждай напрасно, ища где предок погребен,
Когда ответ прямой и ясный в живом потомке воплощен.

С времен древнейших плиоцена, где возвышался Сивалик,
Одно созданье неизменным до наших дней хранит свой лик.
В непроходимых влажных кущах, стадами по лесам бродя,
Живет в сетях лиан могучих загадочное всем дитя.
Сутулый, черный, волосатый, немой, упрямый, буйно-злой,
Зовет его туземец „братом“, зовется белым — „проклято̀й“.
Под мощным натиском культуры он погибает от людей,
Живой свидетель жизни бурной, поры младенческой твоей.
Недавний отпрыск древа жизни, ее коротенький побег,
Он в отдаленнейшей отчизне с тобою жил в древнейший век...
Пройдут года, побег завянет, бесславно так в земле сгниет,
С веками кто его помянет?! Разгадка вместе с ним умрет...
Его сравни с твоим дитятей и вместе их пронаблюдай,
И в чем они родные братья — ты усмотри и разгадай.
Со мною связь всегда живую они так тесно сохраня,
Нить путеводную двойную тебе вручают от меня.
И, в этом радостном исканьи и как ученый, и как мать
Умом и сердца трепетаньем ты сможешь многое познать.
Там, где шимпа̀нзе не доскажет, твое дитя договорит,
Где мысли нить не все увяжет, нить чувства тонко просквозит.
Иди ж, упорствуй в упованьях, дерзай, чтоб к истине притти,
Лишь не забудь в своих скитаньях семь вех поставить на пути:
К деталям зоркость, ширь в исканьи, готовность вопрошать все вновь,
Любовь к природе, к правде, к знанью и материнскую любовь!»