Можно думать, что Иони страдает неутолимой жаждой, так как всякий раз, как он видит воду, он прежде всего стремится ее пить. Даже когда я его умываю, он старается облизнуть мою мокрую руку и заполучить в рот лишнюю каплю влаги, опять напоминая в этом отношении маленьких детей, которые зачастую пьют даже, тогда когда не имеют в этом насущной потребности.

Если Иони не пьет воду, то все же он забирает ее в рот и длительно переполаскивает ее во рту. Потом он выливает воду изо рта на пол и длительно расплескивает ее в разных направлениях по полу.

Если вода налита в высокий сосуд (например кувшин), Иони опускает туда свою руку, пытается черпать воду, а не преуспевая в этом вынимает мокрую руку и разбрызгивает воду вокруг себя. Если вода находится в широком сосуде (например в тазу), Иони, держа над тазом руки, пытается захватить горстями воду и переливает ее с руки на руку. Он длительно занимается тем, что находит разные предметы и пускает их в воду, и внимательно смотрит, как погружаются одни и плавают другие вещи^[101] .

Всякий раз, как я умывала Иони близ умывальника с оттянутым краном, Иони с большим вниманием созерцал струйку вытекающей воды. Однажды я оставила свободно вытекать струю и предоставила Иони полную волю в обращении с водой. Он мгновенно приподнялся в вертикальное положение, всем телом подтянулся к воде поближе, обратив одну руку ладонью вверх, подставил свою ладонь под струю, а потом приблизил руку ко рту; вода растекалась по ладони, и он подносил ко рту пустую руку; он ускорял быстроту приближения руки ко рту, но напрасно — и тогда он не доносил воду. Полный сосредоточенного внимания, Иони перешел на другой конец умывальника, пытаясь схватить струю с другой стороны, и стал удерживать ее распластанными пальцами и с силой быстро зажимал воду в руках так, как если б он схватывал жесткий предмет. Тщетно несколько раз подряд он сжимал в кулак и разжимал руку, — вода все ускользала, и ему так и не удалось благополучно донести ее до рта. Он торопился все больше, все чаще и чаще забегал то с одной, то с другой стороны струи, приглядывался к ней все ближе, склоняя голову и под водя глаза почти вплотную, как бы стараясь рассмотреть, в чем дело? Ловя руками струю, он в такт захватывающих рук широко раскрывал рот, высовывал язык, комично вращая им впереди губ и препровождая обратно в рот, как бы помогая им в собирании воды^[102] . Ничего не выходило, и в течение 10 минут моего наблюдения длилась тщетная процедура схватывания обезьянчиком воды рукой. Наконец при одном более тесном приближении головы к струе Иони догадался захватить струю прямо ртом. И с тех пор всякий раз, как он хотел пить, он подходил к умывальнику, отвертывал кран и употреблял только этот кратчайший способ получения воды и, вытянув вперед в форме черпака свою нижнюю губу, ловко ловил воду.

На воле в деревне Иони невозможно было оторвать от развлечений близ ручейка, свободной струйкой стекающего с обрыва. Иони пытался хватать эту струйку руками, перерывал ее пальцами, разбрызгивал ее, подставлял под студеную ключевую воду свое лицо и голову, ловил струйку выпяченными вперед губами и так вымокал, что его приходилось обсушивать.

Нередко, имея под рукой воду, Иони захватывает ее в рот и опять выливает, снова забирает и опять льет на пол клетки, размазывая ее то рукой, то тряпкой.

Земля, камни, песок дают обильный материал для развлечения Иони.

Выпущенный во двор Иони роется в песке, выискивает камешки, забирает их в рот, взяв гвоздик, вырывает им ямку в земле.

Вот Иони нашел крупный камень, он царапает по его поверхности ногтем, плюет на него, растирает по нему слюну, а потом, взяв в руки, грызет его некоторое время зубами.

Вот он вынул камень изо рта, пристально присматривается к нему и находит небольшую скважину; теперь, приложив камень ко рту как раз этой скважиной, Иони вдувает себе в рот содержимое скважины, состоящее из мелких пылинок. Затем камень используется своеобразным образом: положив камень на землю и повалившись сам спиной на камень, Иони перекатывает камень под спиной, а позднее кладет его себе на брюшко и часто досадливо дышит, как бы стремясь освободиться от камня. В следующий момент Иони берет камень и пытается бросить его в свое отражение в оконном стекле.

Идя по траве, Иони необычайно внимательно приглядывается к каждой травинке, одну он срывает, другую игнорирует, третью тащит в рот и, отведав, бросает, четвертую съедает до конца и позднее выискивает именно ее среди сообщества других растений.

Опилки, служащие для посыпания металлических щитов его клетки, вначале, когда Иони еще не успел к ним привыкнуть, являлись материалом для самого разнообразного экспериментирования шимпанзе. То Иони пересыпает их с руки на руку, низко нагнув голову к самым рукам, смотрит на них, широко раскрывая и закрывая рот и учащенно дыша, от времени до времени быстро шевеля губами, когда боится их просыпать, как бы соучаствуя движениями рта в движениях рук. То он руками сгребает опилки из самых удаленных уголков клетки и с кряхтением собирает их в одну кучку; эту кучку он ссыпает на разостланную на полу клетки чистую бумажку. Наложив невысокую горку опилок, он тянет за свободный край бумажки и везет опилки по полу; горка опадает, так как опилки ссыпаются на пол. Иони собирает рассоренные опилки с пола и опять накладывает их на вершину горки; вот он осторожно прикасается губами к верхушке горки и забирает в рот небольшую порцию опилок, которые пережевывает некоторое время во рту. Вдруг он вытаскивает бумагу из-под опилочной горки, стряхивает с нее приставшие опилки и кладет ее на другое место, тщательно обтерев и свои руки от опилок, даже по--хлопав их одна о другую, чтобы окончательно стряхнуть единичные приставшие опилки; затем Иони начинает снова ту же процедуру, насыпая опилки на новое место, на чистую бумажку, собирая туда опилки отовсюду, откуда может.

Нередко, насыпав на бумажку большое количество опилок, Иони внезапно разметывает их в стороны рукой, резко сбрасывает быстрым приподниманием бумаги или, захватив целую горсть опилок, подкидывает их кверху, а сам в это время пригибается лицом вниз из боязни, чтобы опилки не попали в глаза^[103] .

Нередко, собрав большую кучу опилок в одном месте, Иони с сосредоточенным видом разгребает ее на более мелкие маленькие кучечки, которые располагает близ большой.

Забравшись в целый сундук с опилками, Иони по нескольку минут сидит, весь утопая в опилках, длительно занимаясь их пересыпанием, перебиранием, ворошением.

Интересна реакция Иони на прозрачную желтую медицинскую клеенку. Иони нюхает ее, касается ее губами, смотрит сквозь нее; признак прозрачности сразу обратил внимание и заинтриговал обезьянника. Взяв клеенку в руки и поднеся ее к глазам, Иони стал смотреть сквозь нее на свет; видимо мир, окрашенный в яркий желтый цвет, понравился ему, и позднее он все хотел видеть именно в этом необычном желтом цвете и прилагал к тому всемерные усилия.

Это не так-то легко было сделать: Иони брал один конец клеенки в зубы, чтобы она не выпала, слегка вытягивал губы, чтобы она не вполне прилипала к носу и позволяла ему дышать, а другой конец клеенки он протягивал но лицу до лба и, закидывая голову назад, чтобы клеенка не свалилась, пристально смотрел вверх на сетку своей клетки, а потом почему-то намахивался и через клеенку ударял самого себя кулаком в лоб. Клеенка съезжала со лба и выпадала. Тогда, не выпуская ее из зубов и одной рукой придерживая над глазами другой конец клеенки, Иони бросался на качели и все смотрел-смотрел через желтое, переводя глаза на самые различные окружающие его предметы. Все придерживая клеенку близ глаз, Иони в возбуждении налетал на стены комнаты, бил в них кулаком, волчком вертелся на месте, скакал, прыгал, обнаруживая все признаки буйно-радостного настроения. В течение всего времени своих метаний по комнате Иони настороженно заботился о том, чтобы клеенка не спала с его глаз. Позднее обезьянник открывает в клеенке другие свойства, со стороны которых он и использовывает ее.

Он продавливает пальцем клеенку сквозь сетку клетки, он пропускает клеенку между слегка стиснутыми своими зубами, он кладет ее на доску и гладит, расправляет рукой измятые места, он отдирает зубами мелкие кусочки клеенки и бросает их прочь от себя.

Вдруг, повалившись на пол брюшком вверх, Иони кладет себе на раскрытые глаза маленькие оторванные кусочки клеенки и смотрит сквозь них вверх, как через очки.

Как только Иони перестал заниматься большим лоскутом клеенки, я хотела взять этот лоскут себе, — не тут-то было: с хриплым придыханием Иони схватил клеенку, бросился от меня в сторону, кусался, вырывался, когда я его настигала, запрятал от меня весь кусок клеенки в рот, плотно сжал зубы и губы, отвернулся от меня и отстаивал этот лоскут как самое драгоценное сокровище.

Когда на следующий день я дала Иони гладкую блестящую, но непрозрачную бумагу, Иони несколько раз пытался смотреть через нее так же, как через клеенку, поднося к глазам и глядя на свет.

Я даю Иони длинный отрезок резиновой трубки, — как разнообразны манипуляции шимпанзе с этим предметом! Иони тащит его в рот, нюхает, опять направляет в рот, схватывает руками, вставляет в трубку палец, берет один конец трубки в рот и вытягивает, всасывает в себя из трубки воздух^[104] ; вдруг он закидывает трубку, как веревку, через торчащий на потолке крюк и руками тянет концы трубки вниз, пытается подвеситься на ней, но неудачно.

Иони бросает этот маневр и выдумывает новый: прислонив к щеке один открытый конец трубки, он надавливает им на щеку, прогибает и выпрямляет захваченный в руку отрезок; затем осуществляется новое использование: Иони просовывает трубку сквозь петли сетчатого потолка клетки, и, когда она совсем уходит наверх, он пытается через те же петли вытянуть ее назад пальцем руки. Когда это не удается сделать, он подталкивает рукой сетку, отчего трубка подпрыгивает и наконец, попав одним концом в петлю, падает внутрь клетки, когда он и овладевает ею опять.

По отношению к твердому предмету формы обследования и использования совершенно другие. Я даю Иони в полное обладание большой стеклянный пустой пузырек^[105] , в котором ранее был французский скипидар.

Иони торопливо взял у меня из рук пузырек и убежал в самый дальний угол клетки, унося его с собой в руках; там он сел на пол и начал пристально рассматривать пузырек, перевертывая его в руках; потом Иони поднес к носу горлышко пузырька и стал длительно принюхиваться к отверстию; вслед затем Иони засунул горлышко пузырька в рот, зацепил его края зубами и тянул руками изо всей силы за другой конец пузырька, силясь оторвать горлышко. Это не удавалось и потому было скоро оставлено. Снова вынув изо рта пузырек, Иони стал вертеть его перед собой в руках, — отверстие пузырька опять привлекло его внимание: он просунул в дырку первый палец руки, и когда этот палец вошел вплотную, Иони, подняв руку кверху, увидел на месте своего первого пальца надетый пузырек; он сосредоточенно пристально с явным интересом смотрел на свою руку. Вскоре палец был вынут из горлышка пузырька, а потом снова всунут в него и снова вынут; так как при одном вынимании пальца раздался хлопающий звук, то Иони еще и еще раз с особенным интересом всовывал и вынимал иалец, явно прислушиваясь к этому необычайному звуку. Но и это длилось недолго. Теперь Иони стал подносить пузырек к лицу, прикладывать его к глазам; вглядываясь, он замечает прозрачность пузырька, и это опять дает повод к новым манипуляциям. Иони перекатывает в руках пузырек перед глазами, то пристально смотря сквозь него на окружающие предметы, то отводя глаза от стекла и смотря на тот же предмет «невооруженными» глазами; еще и еще раз Иони повторяет ту же процедуру, меняя объекты своего наблюдения, то направляя глаза на меня, то на верх клетки, то на другие предметы. Но вот он поворачивает пузырек к себе широким концом и смотрит сквозь него внутрь; так как пузырек со дна почти непрозрачен, это созерцание кратковременно. Тогда Иони смотрит через горлышко сквозь отверстие внутрь пузырька. Повидимому полость пузырька интригует его, так как в следующий момент он ставит пузырек на основание отверстием кверху и сыплет в него горстями опилки, больше просыпая кругом, чем наполняя пузырек; неумело, но все-таки Иони вмещает в пузырек небольшое количество опилок. Тогда он опрокидывает пузырек вниз, высыпая опилки. Часть опилок прилепилась к внутренним стенкам пузырька и не высыпается. Тогда Иони с силой трясет пузырек, опилки глухо гремят, он опять чутко прислушивается к звуку перетряхиваемых опилок, и этот звук видимо его развлекает. Но и это надоедает. Иони начинает катать пузырек по полу, ставит его на широкий конец, садится на него, падает; тогда Иони валится на пузырек спиной, перекатывается на нем, и некоторое время это его занимает; когда при сильных движениях шимпанзе пузырек выкатывается из-под него, Иони подправляет его под свою спину и опять перекатывается на нем. Но спокойные занятия переходят в более и более буйные, — Иони стремится к разрушению пузырька. Он скребет стекло зубами, ожесточаясь его неподатливостью, сдирает крепко прилепленную к пузырьку этикетку, рвет бумагу руками, зажимает в зубах горлышко пузырька, начинает колотить им о стены и о пол; далее Иони носится с пузырьком вокруг кровати, держа его в ноге, качается на качелях, держа его в зубах, зажимает его между брюшком и бедром и пытается так ходить, заботясь о том, чтобы придержать пузырек и не выронить его на пол. Но неизбежный удел всех игрушек — разрушение, разбивание — конечно не миновал и пузырька; он упал и разлетелся на куски при одной из более смелых воздушных эволюций Иони; этот финал для Иони был явно неожиданным: полный удивления и внимания, он стал смотреть на склянки, и когда я из боязни, что он порежется, стала быстро собирать осколки, Иони, опередив меня, выхватил одну из склянок из моих рук, засунул ее в рот и раздробил мгновенно на мельчайшие острые кусочки, которые он с такой поспешностью стал перебирать во рту, что я опасалась, что они вопьются в его язык и губы сотнями мелких игл и превратят в сплошные раны полость его рта. Но, как и в десятках подобных случаев рискованного жевания шимпанзе, ничего страшного не произошло, и рот шимпанзе к вящщему изумлению всех окружающих оказался совершенно цел.

Самые разнообразные предметы: бумажки, палочки, прутики, соломинки, сено, гвоздики, булавки, скляночки, ниточки и даже волосики тотчас же утилизируются Иони как занимательные игрушки.

Найдя бумажку, Иони вертит, мнет ее в руках, в ногах, а потом грызет зубами, разрывает на мельчайшие частички.

Палочки, соломинки, травинки сена Иони переламывает пальцами, делает из них коротенькие (сантиметра в 3) отрезки и ставит эти отрезки распорками между губами (Табл. B.29, рис. 3). Иони напряженно старается не выронить этот отрезок изо рта, длительно сидит с не подвижно распяленным полураскрытым ртом и еще старается сам щекотать себя рукой в паху и ерзает, дергается туловищем, сидя на месте; его движения увеличивают опасность выскальзывания распорки и заставляют его усугублять бдительность в процессе ее удерживания.

Такие же распорки делает Иони и из острых склянок, булавок, из тонких длинных гвоздиков. Меня только всегда поражало, как во всех этих случаях рискованной игры с колющими предметами, игры, вызывающей мое постоянное опасение за благополучие зверька, не было ни одного случая пореза или укола животного, — так велика была его осторожность в обращении с ними, так совершенна координация тонких движений его губ.

Не менее опасное развлечение Иони с гвоздями состояло в том что он, засунув в рот мелкие, короткие (в 1—2 см) железные гвоздики, длительно пережевывал, перебирал их во рту, проталкивал их то в одну, то в другую щеку, чмокал губами и как бы сосал их.

Первый раз, когда неожиданно для меня он схватил рукой и отправил в рот целую горсть таких гвоздей, я была в ужасе, думая, что он непременно тотчас же подавится или исцарапает себе весь рот, и стала упрашивать его отдать их мне назад.

Долго Иони не соглашался это сделать и отворачивался от меня, продолжая это нервящее меня жевание, и только на усиленные мои просьбы и мольбы наконец вывалил изо рта всю кучку сцепившихся в комок слепленных слюной гвоздей. Я поспешила тщательно осмотреть его рот и не нашла никаких следов поранений. Позднее, убедившись многократно в полной безопасности для зверька этих манипуляций, я предоставила ему полную свободу в осуществлении и этого развлечения.

Деликатная игра, требующая тонкой координации движений рук, воспроизводится Иони при пользовании длинным человеческим волосом. Захватив концы такого волоска двумя первыми пальцами обеих рук, плотно опирающихся локтями на колена, полураскрыв рот, Иони слегка прикасает этот волосок к языку и начинает оттягивать его правой рукой в одну правую сторону; в это время его левая рука так рассчитанно тонко удерживает волосок, что этот последний, скользя между ее пальцами и по языку, не провисает, не обрывается, а остается все время в натянутом положении, нежно щекочет язык и благополучно дотягивается до конца, когда и выпадает из рук. Не выпуская волоска из правой руки, Иони подводит эту руку к левый, опять захватывает пальцами левой руки волосок, направляет его в левый угол рта, прилагает его к языку и опять отодвигает правую руку в правую сто рону употребляя пальцы левой руки как легкий зажим для осуществления, этого эластичного скольжения (Табл. B.86, рис. 2).

Этот процесс перетягивания волоска, нежно щекочущего язык, нравится Иони и навевает на него полусонное состояние; обезьянник призакрывает глаза и длительно настойчиво занимается этим делом, от времени до времени меняя роль рук, употребляя то одну, то другую в качестве двигателя и блока.

Сколько времени я ни наблюдала игру Иони с волоском, я ни разу не заметила, чтобы хотя когда-нибудь Иони промахнулся в расчете движений рук и оборвал волосок.

Аналогичную игру устраивает он нередко и при пользовании ниткой, но в этом случае он действует менее напряженно и играет менее охотно и не так длительно.

Зато с особенным энтузиазмом Иони использует в сходной же игре металлические звучащие предметы, например мелкопетельные цепочки. Захватив такую цепочку в руки, Иони перетягивает ее наманер волоска между зубами справа налево, слева направо, — цепь гремит, звучит, задевая по зубам, и это доставляет Иони большое удовольствие.