Обращаемся к заключительным строкам второй части нашего исследования — к выявлению особенностей свободного самостоятельного манипулирования антропоида-шимпанзе с предметами, манипулирования, обнаруживающего различные приемы обращения и формы связей между предметами. Эти связи, отражающие характер деятельности, которую мы рассматриваем как предтрудовую, дают нам возможность приблизиться к пониманию биологических предпосылок для возникновения трудовой деятельности человека.

Как показывает наше исследование, предтрудовая , или «трудоподобная » ^[133] , деятельность шимпанзе является качественно иной по своей внешней структуре и по внутреннему содержанию, чем трудовая деятельность человека.

Даже на той генетической ступени ее развития, которую мы застаем у этого наиболее близкого к человеку антропоида, предтрудовая деятельность проявляется главным образом (хотя не исключительно) в виде конструктивной, в частности, гнездостроительной формы деятельности (подробнее см. часть первую, главу вторую, третью).

Анализ этой деятельности приводит нас к заключению, что в основных своих чертах, т. е. по условиям возникновения, по направленности, по главным приемам ее осуществления, по характеру конечного продукта она имеет черты видового стереотипа поведения и является главным образом инстинктивной ^[134] , т. е. сложнейшей, безусловно-рефлекторной деятельностью, обладающей — в отличие от типичных гнездостроительных инстинктов более низко организованных животных — высокой степенью пластичности.

Эта пластичность проявляется в использовании обезьяной разнообразнейшего искусственного гнездостроительного материала, обладающего разными свойствами, в различных приемах его обработки, в разных способах конструирования гнезд, приводящего в общем к достижению определенного результата, т. е. построению того или иного вида гнезда.

Таблица 5.16. Процент частоты применения обезьяной каждой формы деятельности по отношению к 15 главным объектам оперирования

Пластичность конструктивной гнездостроительной деятельности шимпанзе проявляется в дифференцировании им свойств искусственных материалов, в сравнении их при выборе и в соответственном адаптивном комбинировании в новых соотношениях, основанных на использовании своего индивидуального опыта. Определяя физиологические механизмы гнездостроительной деятельности шимпанзе, мы отмечаем, что эта деятельность представляет собой сложный переплет безусловных и условных рефлексов с явным преобладанием последних, т. е. индивидуально приобретенных знаний свойств гнездовых материалов, используемых шимпанзе. При этом наблюдается установление обезьяной новых связей между предметами, на основе знания свойств самих предметов, что в ряде случаев, в частности, при конструировании ею сложных гнезд, безусловно может свидетельствовать об участии в этих процессах мышления, интеллекта.

Превосходное знание обезьяной-шимпанзе свойств самых различных материалов возникает у него в результате ярко выраженного ознакомительного обследования каждого нового материала, обследования, обычно предваряющего как соответственную его обработку, так и конструирование (Табл. 5.16).

Опознавание и распознавание обезьяной различнейших свойств предметов появляется в результате «любопытствующего» отношения шимпанзе к новым, даже несъедобным предметам окружающего мира, что наблюдается уже у низших обезьян ^[135] и особенно явственно выражено у высших.

У высших обезьян мы отмечали многообразие ознакомительных приемов обследования при содружественном участии самых различных анализаторов.

Вскрытые свойства, как показывает наш анализ повторного предложения Парису тех же материалов или предметов, шимпанзе запоминает и активно избирательно использует в различных и зачастую в новых связях и соотношениях между ними.

Не менее ярко выражена у шимпанзе обрабатывающая форма деятельности, представляющая собой более углубленное проникновение в структуру сложных предметов, нередко состоящих из нескольких компонентов, также включающая большое разнообразие применяемых приемов.

В процессе обрабатывающей — расчленяющей или деконструктивной — деятельности в результате конкретного опознавания обезьяной существующих связей между предметами или соотношений частей в сложных предметах при их расчленении, разъединении у шимпанзе зачастую возникает применение способа объединения предметов или их частей, воспроизводящее ранее бывшее соединение. Подобное внегнездовое конструирование игрового порядка у шимпанзе направлено на приведение предметов в такое соотношение, которое позволяло осуществить в последующий момент прежнюю форму двигательного манипулирования предметами.

Например, после окончания явно развлекающего обезьяну деконструктивного действия, например расплетания проволочной клеточной сетки, шимпанзе воспроизводит конструктивное действие проплетания освобожденных концов проволоки, тем самым подготовляя себе повторное деконструирование (т. е. опять расплетание), которое затем и осуществляет. И так он повторяет несколько раз.

Нередко после разматывания шнура шимпанзе осуществляет его заматывание; после полного расчленения элементов деревянной пирамиды он частично ее собирает, после развязывания узлов он снова их завязывает.

Правда, подобное конструктивного характера действие, обратное ранее выполненному деконструктивному, обычно бывало менее длительным и менее направленным на его завершение, но все же следует отметить эту способность обезьяны замечать соотношение частей предмета между собой и в последующем воспроизводить это соотношение уже нарочито.

При оперировании шимпанзе с предметами он иногда пытается получить возможные соединения и связи между различными предметами: так, например, имея прутья, кольца и веревки, он продергивает веревку или прутик в кольцо и этим ограничивается. Иногда же, соединив свободные концы прута или веревки в руке, шимпанзе быстро-быстро начинает трясти этот образовавшийся комплекс в воздухе, приводя его в движение. Потом он производит повторно, уже нарочито, подобное же соединение, осуществляя сходные связи предметов, вследствие употребления тех же приемов соединения.

Но шимпанзе не делает прочного конструирования игрового комплекса. Если при соединении им предметов (например, кольца и прута) у шимпанзе получается подвижной комплекс, используемый им на манер погремушки, то эта вещь немедленно распадается па свои составные части, как только обезьяна выпускает ее из рук.

В некоторых случаях мы наблюдали, как шимпанзе производит целый ряд предварительных подсобных преемственно следующих действий, приводя в тесную связь другие предметы. Например, шимпанзе делает сложную комбинацию, соединяя веревки и железные прутья решетки его клетки, продергивая веревку через прутья, соединяя концы ее в руках с тем, чтобы в последующий момент с помощью этого приспособления подпрыгивать вверх, отталкиваясь ногами от пола и поднимаясь на полметра в высоту.

Без этого, сконструированного им самим, сложного соединения предметов шимпанзе не смог бы осуществить подобное, столь развлекающее его движение подпрыгивания.

Но и это «сооружение» для подпрыгивания распадалось тотчас же, как только шимпанзе выпускал из рук концы веревок.

Как мы уже упоминали, единственный случай, когда шимпанзе оформил подобие вещи, — это был шар, быстро скатанный им из древесных стружек, бумаги и ткани, шар, который шимпанзе сделал после того, как обволакивал древесными стружками большой деревянный шар, бывший в его обиходе. Шимпанзе скатал шар путем кругового вращения скомканных мягких материалов.

Но, как мы отметили, и этот скатанный из мягких материалов шар оказался весьма рыхлым, и, как только Парис сел на него, он смялся, потерял свою форму и разрушился.

Таким образом, хотя в этом игровом конструировании у шимпанзе мы иногда обнаруживаем установление им связей между предметами, направленное на получение определенного результата, но и эти связи оказываются весьма слабыми, непрочными и не заканчиваются оформлением какой-либо вещи. И это происходит не потому, конечно, что шимпанзе вообще не может скреплять предметы; когда он соединяет предметы со своим телом, он обычно делает чрезвычайно тугие скрепления путем завязывания эластичных предметов на шее, на руках, на ногах, сохраняя предмет при себе, скрепляя его с собой.

Но шимпанзе не скрепляет прочно конструируемые им игровые предметы, так как явно не старается получить определенную вещь.

При установлении связей во внегнездовом конструировании между предметами шимпанзе, по-видимому, не представляет будущую форму продукта своей деятельности и мысленно не направляет свои действия. Он приводит в связь в своих конструктивных операциях элементы, находящиеся в окружающей его действительности, осуществляя между ними соединения, определяемые свойствами самих соединяемых предметов, а не преобразующим воздействием на них самой обезьяны. В результате шимпанзе получает не вещь, а конгломерат слабо соединенных элементов без определенного их оформления и постоянного назначения . Кроме упомянутых выше двух типов установления связей между предметами — видового гнездостроительного конструирования и индивидуально осуществляемого внегнездового, игрового конструирования, мы наблюдаем у шимпанзе третий тип установления связей между предметами окружающей его среды.

Это — употребление предметов во вспомогательном их значении при осуществлении обезьяной самостоятельной орудийной деятельности.

Применение посредствующего предмета или орудия возникает у шимпанзе при невозможности и затруднительности удовлетворения своих потребностей прямым и непосредственным образом — с помощью природных орудий — рук.

Орудийная деятельность появляется у шимпанзе обычно после неудачного или безуспешного использования рук или в случае оберегания своих рук от соприкосновения с опасными предметами.

В условиях наших наблюдений и опытов применение вспомогательного предмета бывало у шимпанзе в самых различных формах деятельности — ознакомительной, обрабатывающей, игровой, присвоения, отвергания.

С помощью орудия шимпанзе иногда входил в контакт с близкими, но вредоносными предметами; с помощью орудия он производил воздействие на предмет более радикальное, чем то делал бы руками; орудием доставал предметы, недосягаемые для рук; орудием отстранял предметы, к которым относился с явной неприязнью; орудие употреблял в игре, в действиях явно подражательных (например, при черчении карандашом).

Но самое интересное это то, что шимпанзе самостоятельно никогда не использовал вспомогательный предмет в своей конструктивной деятельности, т. е. не привлекал вспомогательный предмет для установления прочных связей между предметами при соединении последних.

Шимпанзе действовал орудием самыми разными способами: он замахивался, притрагивался, ударял, приближал и удалял им предметы, ковырял, вытирал, зачерпывал, разрушал, чертил и т. д.

В орудийной деятельности шимпанзе особенно ярко и наглядно проявлялось различение и весьма адаптивное использование им свойств разных материалов или предметов, употребляемых в качестве орудия.

Самым замечательным было то, что в орудийной деятельности обезьяна иногда производила предварительные подсобные действия , обеспечивающие более успешное употребление орудия, причем эти подсобные действия были не только обрабатывающего, но и синтетического характера. Напомним, что шимпанзе не только обрывал боковые ветки со стволов, проталкиваемых в ячейки клеточной сетки для контакта с другими обезьянами, расправлял проволоку перед тем, как начать выковыривать ею грязь из-под ногтей, обгрызал деревянную оправу графита в случае притупления карандаша, которым чертил, но даже обертывал рукоятку орудия мягкой тканью во избежание стирания кожи рук при оспаривании орудия контакта, свертывал жесткую бумажку перед тем, как употребить ее для ковыряния в ухе; скручивал веревку, прежде чем протолкнуть ее в ячейки сетки для контактирования с другими обезьянами.

Все эти примеры совершенно определенно указывают на способность шимпанзе в известной степени воздействовать на орудие действования, изменяя его первоначальные свойства.

Но следует отметить, что и орудие не приобретало у шимпанзе постоянного назначения . По миновании надобности шимпанзе уничтожал свое орудие, хотя в подавляющем большинстве случаев не имел другого, которым мог бы его заменить.

На основании анализа оперирования шимпанзе с орудиями мы определенно можем утверждать, что он широко пользуется данными своего индивидуального опыта, устанавливая новые связи между предметами, причем характер этих связей свидетельствует о том, что они перестраиваются в соответствии с ситуацией.

И эта перестройка, конечно, осуществлялась при участии мышления, интеллекта шимпанзе.

Особенно очевидно проявление интеллекта шимпанзе можно было обнаружить в направленной опосредствованной орудийной деятельности, при оперировании шимпанзе не только готовым орудием, но и подготовленным им самим путем воздействующей обработки или даже посредством простейшей синтетической деятельности.

Подчеркивая многообразие применяемых шимпанзе форм деятельности при обращении с предметами, отметим, что каждая применяемая обезьяной форма деятельности обогащает психику шимпанзе и все эти формы деятельности, взаимодействуя, содействуют развитию его интеллекта. Например, ознакомительное обследование способствует тому, чтобы шимпанзе мог выделить предмет, пригодный для использования в качестве орудия, но в то же время это орудие шимпанзе употребляет для последующего опосредованного осязательного обследования нового предмета или опосредованного обнюхивания опасного или неприятного предмета: масштаб его обследования увеличивается, уровень форм обследования повышается.

Осуществляя предварительную обработку орудия, шимпанзе получает подходящее орудие из неподходящего. Но подготовленное обработкой орудие он может употреблять и для опосредованной обработки (например, расколупывая оторванным прутом бумажный шарик) и для опосредованной игры (например, оголив от боковых веток ствол дерева, шимпанзе вступает при его посредстве в контакт с обезьянами, сидящими в смежной клетке).

Эти случаи указывают на практическую взаимосвязь разных форм деятельности между собой и их взаимное влияние.

Опосредованное, т. е. орудийное действие предметом открывает обезьяне возможность вскрыть новые свойства предметов и применить новые приемы более радикального воздействия на предметы.

Включение предварительных подсобных приемов перед употреблением орудия или при осуществлении орудийной деятельности, помогает шимпанзе устанавливать новые, более сложные связи между предметами.

Орудийная деятельность, осуществляемая вспомогательным предметом — орудием, помогает шимпанзе устанавливать многосторонние связи не только между ним и биологически значимым для него предметом, но между двумя, тремя индифферентными, приводимыми им в конкретную связь предметами.

В результате деятельность шимпанзе приобретает более высокий уровень. Контакт шимпанзе с внешней средой опосредуется все более и более сложно благодаря включению все большего числа промежуточных звеньев, восполняющих ограниченность действий его природных органов — рук — или невозможность действования ими.

В этом усложнении связей с окружающим и заключается развитие и усовершенствование интеллекта шимпанзе при его оперировании с предметами окружающего мира.

Какими же специфическими чертами охарактеризовали бы мы интеллект шимпанзе, обнаруженный им в предметной деятельности, которую можно квалифицировать как предтрудовую, трудоподобную деятельность высших животных.

Как показывает наше исследование, интеллект шимпанзе, который проявляется в установлении им связей и отношений во внегнездовой конструктивной и орудийной деятельности, явно весьма специфичен.

Во-первых, конструирование шимпанзе направлено не на то, чтобы оформить вещь, а на то, чтобы «сделать что-то», что можно как-то, по-новому приводить в движение.

Произведенное обезьяной соединение объектов обычно представляет собой скрепленный только рукой обезьяны комплекс, способствующий воспроизведению какого-либо нового изощренного движения; обезьяна не конструирует определенный прочно скрепленный между собой агрегат элементов, слагающий предмет как определенную вещь, сохраняющую свою форму на последующее время.

Как мы отмечали, у шимпанзе и вообще нет закрепления за используемой им вещью ее постоянного (т. е. не только кратковременного настоящего) назначения.

Вещь, выступившая на арену жизни лишь у доисторического человека, возникшая в результате труда и творчества в общественной организации пралюдей, — для шимпанзе не существует как вещь и не имеет закрепленной за ней значимости.

В условиях неволи шимпанзе обычно избегает употребления вещей человеческого обихода. Он обращается к использованию игровых вещей шара, трапеции, но он уничтожает все эти вещи, разрушая их, употребляя обломки как материал для построения гнезда.

Отсутствие закрепленной постоянной значимости вещи сочетается у обезьяны с невозможностью самой сделать конкретную вещь для ее будущего использования.

Нового творческого комбинирования предметов, создающего какую-либо другую определенно оформленную вещь, наш шимпанзе не производил, и в литературе неизвестно ни одного случая самостоятельного оформления даже этой высшей обезьяной какого-либо предмета.

Это означает, что шимпанзе не способен к труду с его типичным признаком — наличием творческого элемента при изготовлении предмета, имеющего определенное назначение.

Совершенно очевидно, что для шимпанзе явно недостижимо мысленное представление будущего результата своих конструктивных актов, он способен лишь к опознаванию тех соотношений, которые воспринимает в настоящий момент, которые конкретно осуществляет.

Особенности предтрудовой деятельности шимпанзе вскрывают нам и характер его интеллекта, его мышления. Шимпанзе обладает мышлением. Он способен к установлению отношений между непосредственно воспринимаемыми предметами, обладающими теми или другими пригодными свойствами, которые он комбинирует в разных сочетаниях при гнездостроении или игре. Но предтрудовая деятельность шимпанзе, как правило, не завершается индивидуальным творческим оформлением законченного продукта.

Шимпанзе не способен к установлению отношений, требующих отрыва от конкретных вещей, мысленного творческого оперирования представлениями, приводящего к получению нового продукта конструктивной деятельности в виде предмета или вещи с определенным назначением.

Это объясняет отсутствие у него трудовой деятельности, основанной на предварительном творческом мысленном ее планировании и целенаправленном ее осуществлении, вплоть до момента получения определенного, заранее ожидаемого результата. В этом качественное своеобразие предтрудовой деятельности и интеллекта антропоида и их принципиальное отличие от трудовой деятельности и интеллекта человека.

Подобный характер конструктивной деятельности антропоида, вскрывающий качество его интеллекта, конкретно показывает ограниченность его мышления по сравнению с человеческим, хотя он и обладает положительными чертами, которые можно считать биологическими предпосылками для прогрессивного развития интеллекта у ближайших предков человека.

Эти положительные черты выражаются в том, что уровень мышления шимпанзе в процессе практического осуществления им многообразных форм предтрудовой деятельности благодаря его способности к широкому использованию своего богатого индивидуального опыта может повышаться, т. е. углубляться и расширяться.

Это повышение уровня мышления происходит в процессе манипулирования предметами и развития многообразных форм деятельности, среди которых особенное значение приобретает опосредованная орудийная деятельность. В этой орудийной деятельности шимпанзе производит иногда предварительное воздействие на самое орудие действования, изменяя его свойства и достигая более успешного его использования.

Подобное воздействие на орудие, видоизменяющее его первоначальный вид и обеспечивающее более эффективное его применение, является чрезвычайно важной особенностью орудийной деятельности шимпанзе.

Оно свидетельствует о наличии в предтрудовой деятельности антропоидов таких зачатков, которые являются биологическими предпосылками к возникновению еще более совершенной способности, т. е. изготовления орудия, знаменующего появление «животнообразных инстинктивных форм труда» ^[136] у ближайших предков человека.