Если второстепенные гигиенические процедуры, направленные к поддержанию физического благоденствия шимпанзе, вызывали со стороны последнего такое серьезное и внимательное отношение, то естественно, что выполнение таких неотложных физиологических потребностей, как еды, питья, сна, оберегается обезьянкой необычайно тщательно, заботливо, неотложно и даже требовательно.

Конечно прежде всего шимпанзе стремится своевременно и немедленно удовлетворить свою органическую потребность.

Если он хочет есть, пить, спать, он прежде всего боится потерять физический контакт со мной, его «noernst», выполняющей хлопотливые и многообразные обязанности ухода за малышом (начиная от утреннего его туалета, кормления, дневного развлечения вплоть до ночного его укладывания); обычно он ходит за мной по пятам, пока я занимаюсь приготовлением его пищи, и ни на секунду не спускает с меня глаз; если мне надо выйти за чем-либо в другие комнаты, он желает сопровождать меня, и если, исходя из внешних соображений^[60] , я не могу ему позволить это, он не отпускает меня выйти за дверь, виснет на мне, держит дверь, просовывает руки между косяком и дверью, чтобы мне не удалось закрыть дверь по уходе; он глух ко всем моим уговорам, отчаянно кричит и делает мне ужасающую сцену (аналогичную той, какая описана ранее на стр. 65 — стр. 66), которая красочно выявляет силу его физиологической потребности и энергию в достижении ее удовлетворения.

Если вы находитесь вне комнаты Иони и промедливаете с его кормлением или укладыванием, он издает повторные, однообразные громовые залпы плача, прерываемые от времени до времени злобным громыханием трапециями и стуком кулаками в стену, плача такого исступленного, такого душу раздирающего, что вы прилагаете все меры к тому, чтобы как можно скорее удовлетворить его желание.

Но как бы Иони ни был голоден, он не набрасывается безрассудочно на первую же попавшуюся еду. Даже хорошо известную, привычную ему пищу он прежде всего обнюхивает, а потом уже препровождает в рот.

Тем более настороженно относится шимпанзе к новой пище: прежде всего он вообще не хочет отведать что-либо новое, а предварительно многократно обнюхивает его и отвергает, так что первую порцию неиспробованной еды ему нередко приходится давать чуть ли не насильно. Этот консерватизм в еде роднил шимпанзе с маленькими детьми и с прежними крестьянами, которые так же подозрительно встречали отведывание всякого нового кушания.

Нам всем хорошо известна старинная поговорка, сложенная по этому поводу: «Was der Bauer nicht kennt, dass isst er nicht». Но наш шимпанзе, даже отведав новую пищу, даже войдя во вкус еды, по мэре процесса съедания еще несколько раз подносит пищу к носу, нюхает ее. И можно определенно сказать, что обоняние в первую очередь руководит выбором его еды и сопровождает съедание пищи.

Например маленькую примесь в еде масла Иони «чует носом» мгновенно; он категорически отвергает такую еду и никакими уговорами и усилиями невозможно заставить его съесть ее.

Из группы употреблявшихся обезьянником продуктов мы должны упомянуть следующие: из естественных продуктов — морковный сок, воду, молоко, все виды ягод, фрукты (яблоки, груши, апельсины, лимоны, бананы, персики, абрикосы, арбузы), овощи (морковь, репу, огурцы, редьку, редиску), орехи, подсолнухи, каштаны и в виде исключения яйца и белое вареное (куриное) мясо.

Из приготовленных кушаний Иони употреблял: кисель, компот, вареный картофель, капусту, щи, борщ, суп, кашу, вареную курицу, конфеты, печенье.

Из группы несъедобных материалов шимпанзе имел чрезвычайное пристрастие к еде извести, штукатурки, мела, графита из карандаша, угля; шимпанзе пользовался всяким случаем, чтобы полизать чернила.

Из самостоятельно находимых и употребляемых шимпанзе в еду естественных произведений природы он охотно ел траву, молодые стебли разных растений, лепестки цветов, почки деревьев, мелкие камешки из песка, глину, находимые в лесу ягоды земляники, паутину мелких насекомых (кроме вышеупомянутых находимых на себе паразитов — вшей — он охотно ел еще мух и пауков).

Конечно в каждой группе съедобных вещей у шимпанзе есть вещи предпочитаемые: так например морковный сок является для него лакомством, принесение которого он взволнованно встречает заливчатым радостным уханьем.

Вы еще не успеете, подойти к нему, как он сам протягивает руку в направлении чашки с соком, не спускает с нее глаз, если вы медлите с подаванием ее — он глух и слеп ко всем зазываниям к игре и разражается плачем, если вам почему-либо приходится отстрочить его угощение.

При употреблении полужидкой, излюбленной пищи — например киселя или жидкого морковного сока, — чтобы растянуть вкусовое удовольствие, Иони прибегает к своеобразной процедуре: он медленно пропускает кисель в рот, процеживая и втягивая его через плотно стиснутые зубы.

Наиболее обычную и охотно употребляемую жидкую пищу шимпанзе составляет молоко.

Шимпанзе выпивает ежедневно в три установленные для него главные^[61] сроки пищи (в 9 час. утра, в 2½ часа дня и в 7—8 час. вечера) полтора-два литра молока.

Утром, едва проснувшись, часов в 7½—8 утра он красноречиво начинает давать нам знать о своем пробуждении, о своем голоде, шумит, стучит трапециями, колотит кулаками и разными предметами по стенам клетки, вызывая нас к себе и не успокаиваясь до тех пор, пока ему не приносят еду.

Принесение молока он встречает похрюкиванием и нетерпеливыми движениями, он взбирается ко мне на колени, прижимается ко мне всем телом, жадно припадает к кружке с молоком и выпивает, не отрываясь, сразу около литра молока.

Характерно, он предпочитает всегда пить слегка подогретое молоко (несколько теплее комнатной температуры), а если ему даешь более холодное или более горячее, он отворачивается, отведав первую порцию, или, взяв молоко, начинает переполаскивать жидкость во рту до тех пор, пока она не достигнет нужной температуры, когда он ее и глотает.

В этом пристрастии шимпанзе к молоку, и в особенности к теплому молоку, я усматриваю намек на то, что в естественных условиях жизни в этом своем возрасте Иони наверное питался бы еще молоком матери.

И не случайно вероятно в первое время жизни его у нас стоило мне взять его на руки, как он начинал припадать ртом к голым местам на моем теле (к шее, к рукам) и присасывался губами настолько сильно, что его с трудом можно было оторвать.

Позднее это «устраивание присосок» стало у него условнорефлекторным актом, и всякий раз, как он хотел пить, он подбегал ко мне хватал мою руку и присасывался.

Для меня это было сигналом к подаче ему питья, и я ни разу не обманулась в истолковании этой его безмолвной образной просьбы, так как мое предложение ему питья никогда не было им отвергнуто, хотя в другое время, он настойчиво мог выражать свое нежелание пить характерными жестами: выразительным отворачиванием от вас головы и всего тела и отрицательным покачиванием своей головой.

Но вообще надо сказать, что шимпанзе в течение дня пил очень много, вероятно вследствие относительной сухости нашего климата, вследствие калориферного отопления его комнаты и его чрезвычайной подвижности.

Иони пользуется всяким случаем, чтобы попить воды, даже во время процедуры умывания; он охотно пьет слегка подслащенную воду, нередко по своей инициативе он настойчиво отвертывает кран умывальника, забирает в рот воду и длительно переполаскивает ее во рту.

Обычно я пою его из эмалированной кружки, из блюдца или с ложки, которые держу своей рукой (Табл. B.21, рис. 3). Сам Иони хотя и пытается пользоваться ложкой (например при еде киселя), но делает это так неуклюже, неохотно, что больше разливает еды, чем поглощает. При поении он обычно ласково касается моего лица рукой.

Из кружки и из чашки Иони может пить и самостоятельно, но, характерно, он только в виде исключения держит эту посуду за ручку, а обычно он ухватывает ее за края (сверху и снизу, как показывает Табл. B.21, рис. 2) или сбоку, располагая пальцы по окружности дна чашки; при этом он сильно горбится и опускает голову так низко, что совсем пригибается к чашке, погружая в нее всю верхнюю губу почти до самого носа.

При таком способе питья конечно чрезвычайно затрудняются наклонение чашки и полное опорожнение посуды, особенно в случае если последняя довольно глубока; вот почему при окончании питья Иони обычно перемещает руку с боков чашки совсем ко дну ее и придерживая своей пятерней это дно, сам несколько выпрямляясь и откидывая назад голову, запрокидывает кружку кверху, теперь уже совершенно надвигая ее на нос и на глаза, покрывая ею все свое лицо (Табл. B.21, рис. 1).

При питье из кружки шимпанзе пользуется и правой и левой рукой, но, характерно, он чаще всего предпочитает опирать руку, держащую посуду, о ногу (Табл. B.21, рис. 1), а если он иногда располагает эту руку на весу, без опоры, он держит посуду менее уверенно, и каждую минуту кажется, что вот-вот она выскользнет у него из руки и упадет.

Только изредка шимпанзе берет чашку пальцами за ручку, но тогда он держит ее не достаточно крепко^[62] , чашка ерзает, скользит, и он вынужден прибегнуть к дополнительной поддержке: нередко, подняв ногу кверху до уровня лица, пальцами стопы он подхватывает и придерживает чашку снизу.

Но все же вышеописанные способы питья из глубокой посуды являются для шимпанзе явно искусственными, и если например наливаешь ему питье в более мелкую посуду (в блюдце, в тарелку), он неохотно и неуклюже берет ее в руку (Табл. B.21, рис. 4), а чаще всего он сам пригибается к посуде, припадая телом к земле, опираясь на-четвереньки, согнув локти и колени (Табл. B.21, рис. 5, 6), тогда он зажимает край блюдца между обеими губами и схлебывает жидкость с помощью сильно вытянутой и распластанной по краю посуды верхней губы (Табл. B.21, рис. 5). Если жидкости остается немного, лишь на дне тарелки, и он не может достать ее с краев, он переносит обе сближенные губы в центр посуды — и там уже спивает остатки (Табл. B.21, рис. 6). Таким же образом пьет он иногда и из глубокой посуды, если она наполнена до краев, а когда содержимое убавляется и спивать сверху становится трудно, он берет посудину в руку и, нагибая чашку ко рту, опорожняет ее до конца.

К такому же способу питья с припаданием на-четвереньки прибегает Иони и на воле, при виде естественных водоемов — реки, ручьев, у которых всегда старается попить.

Нередко даже твердую пищу, данную ему на плоской тарелке, Иони не берет руками и не подносит ко рту, а съедает этим первобытным, звериным своеобразным способом, припадая к пище сверху, совершенно игнорируя преимущества своей хватательной руки.

Упоминая о предпочитаемой и излюбленной пище шимпанзе, следует подчеркнуть, что из ягод наш шимпанзе особенно предпочитал вишни и виноград.

Из всех перечисленных мной в качестве еды фруктов наш шимпанзе предпочитал бананы и апельсины, из овощей — морковь, из приготовленных блюд — кисель, из искусственных кондитерских продукций — мармеладные конфеты.

При виде вкусной еды, еще не дотрагиваясь до нее, шимпанзе, приветствуя ее появление, испускает радостное, негромкое, глухое уханье, переходящее в начале процесса самой еды в звук, похожий на поверхностное, но протяжное глухое, почти человеческое откашливание, по мере смакования пищи переходящее в частое, отрывистое звонкое кряхтение, напоминающее кряхтение ребенка.

Однажды я поднесла своему обезьянчику коробку с 15 разноцветными мармеладными конфетами, — он так и залился радостным заливчатым хрюканьем и кряхтеньем.

Легко и протяжно кряхтя, он взял первую конфетку из коробки, обнюхал ее и потащил в рот.

Он откусил крохотный кусочек, и видимо конфетка пришлась ему по вкусу, так как его кряхтение стало усиливаться, но он не спешил ее съедать до конца, а, откусив раза два, соблазнился лежащими перед ним другими конфетами; он брал из коробки вторую конфетку, едва отведывал эту, схватывал третью, четвертую — и так перебрал и перепробовал почти все конфеты в коробке, одни съедая, другие едва закусив, третьи лишь размяв во рту и выплевывая, до некоторых дотронувшись лишь губами и языком, до некоторых лишь коснувшись пальцами. Характерно, каждую новую конфету Иони подносил ко рту и, откусывал, издавая кряхтящий звук^[63] , но это не останавливало его от искушения попробовать другие конфеты, — и только после того, как почти все конфеты прошли через более или менее беглый его анализ, он остановился на съедании одной из них и с особенным удовольствием, сопровождаемым кряхтящим звуком, съел ее до конца. Он ежесекундно вынимал эту конфетку изо рта, смотря на нее, и еще и еще раз подносил ко рту, откусывая; конфета таяла у него в руках, распускалась, сок капал на шерсть и растекался по пальцам, он обсасывал по очереди каждый палец, слизывал с шерсти каждую каплю сока. Покончив с одной конфетой, он принимался за вторую, ранее испробованную, и с такими же гурманскими перипетиями съедал от начала до конца и эту и последующую, дотоле забракованные.

Характерно, при съедании бананов шимпанзе торопливо отдирает наружную кожу, выгрызает и поглощает сердцевину, наиболее вкусную часть, а после этого уже берется за кожу и тщательно скоблит ее зубами с внутренней стороны, счищая и поедая на ней все остатки мякоти.

Твердую пищу шимпанзе обыкновенно откусывает клыками, гложет передними зубами, пережевывает на коренных зубах.

Насколько сильны его клыки, можно судить по тому, что он без труда разгрызает даже финиковые кости, что даже взрослый человек не в состоянии сделать.

Процедура еды твердой пищи обставлена у шимпанзе тщательными заботами, предосторожностями и совершается с интересом, с вниманием, с большой серьезностью.

Шимпанзе с необычайной энергией и тщательностью производит сам подготовку для еды некоторых плодов, длительно и охотно занимаясь их разгрызанием, расколупыванием, очищением.

Например он превосходно отделяет зубами и пальцами кожу с апельсинов, лимонов^[64] , бананов, редиски, репы, редьки, каштанов, и, когда очистит весь плод, начинает его есть. Такие продукты, как яблоки, Иони берет в рот с кожей, но уже во рту во время процесса жевания он старательно пропускает кусок между зубами, соскребывает мясо от кожи и выплевывает последнюю изо рта.

Точно так же он всегда выбрасывает изо рта тонкую кожицу апельсинов, винограда, слив, кости из вишен, яблок и других плодов, которые их содержат.

Иони настойчиво разгрызает морковь, добираясь до ее желтой сердцевины, которую он съедает гораздо охотнее, чем ее периферическую красную часть.

Иногда Иони ест апельсины своеобразным способом: он протыкает пальцем наружную кожу до самой середины, а потом, взяв апельсин в обе руки и припав ртом к пробуравленной дырке, он сжимает апельсин руками и выпивает выжимаемый сок. Иони жмет-жмет апельсин до тех пор, пока совсем не сплющит его и когда уже не удается более получить ни капельки сока.

Нередко Иони берет еду (например яблоки) ногой и ногой же подносит их ко рту; чаще, взяв съедобный продукт ногой, он перекладывает его из ноги в руку и позднее держит в руке; изредка он откусывает плод, держа его ногой и рукой одновременно, еще реже он даже держит съедобный объект обеими ногами, низко сгибаясь при откусывании; наиболее обычный для него способ держания еды — при посредстве рук.

Для процедуры еды шимпанзе характерны следующие особенности: выискивание лучшего путем отведывания и отбирания, съедание в первую очередь наиболее лакомых кусков, перебрасывание в еде, расточительная порча съедобного материала.

Чем больше в распоряжении шимпанзе съестного, тем более небрежно относится он к использованию, тем больше он разбрасывает и портит.

Обычно Иони чрезвычайно расточителен в начальном периоде еды, когда закусывает и выплевывает более, чем съедает, когда он ест, торопливо схватывая наилучшие куски и расшвыривая остальные, которые тщательно подбирает и съедает только после того, как уничтожено все лучшее. В конечном периоде еды, когда того же самого материала остается мало, Иони медленно, бережно и аккуратно потребляет его микроскопическими порциями, как бы стараясь продлить себе удовольствие.

Приведу закрепленное с натуры описание процедуры съедания обезьянкой разного рода лакомых для нее продуктов.

Если шимпанзе видит издали, что ему несут вишни, он уже заранее кряхтит, как бы предвосхищая удовольствие от их съедания; по мере того как вы приближаетесь к Иони, это кряхтение становится все более звучным и усиленным и переходит в звонкое прилаивание. Не дожидаясь вашего угощения, обезьянчик сам нетерпеливо вырывает хотя бы несколько ягод из рук, быстро препровождая их в рот.

Если вы предоставляете все вишни полностью в распоряжение шимпанзе, он не берет себе первую же попавшуюся под руку ягоду, а производит систематическое и тщательное выбирание. Он внимательно приглядывается, вылавливает пальцем лучшие (большие и более спелые) ягоды, которые и направляет в рот и съедает, сопровождая весь процесс еды повторным непрерывным кряхтеньем^[65] . Даже тогда, когда на взгляд кажется, что остались лишь однородные по виду ягоды, Иони все же почему-то отстраняет пальцем одни и отбирает для еды другие, хотя это разграничение кажется уже излишним, потому что в конце концов он съедает все. И препровождение вишен в рот и их жевание сопровождаются повторным, частым, ежесекундно издаваемым кряхтеньем Иони, при съедании особенно вкусных ягод переходящим даже в глухое гарканье, напоминающее человеческое отхаркивание или вернее краткое глухое откашливание. Шимпанзе ловко отделяет во рту косточки вишен от мякоти и выплевывает косточки изо рта, причем если они случайно попадают в тарелку с целыми вишнями, он тотчас же выбрасывает их пальцами из блюдца.

Степень удовольствия, получаемого от еды, определяется психическим состоянием животного: оно повышается или понижается в зависимости от получаемых извне привходящих впечатлений.

Во-первых, шимпанзе ест с особенным аппетитом, когда находится в окружении своих друзей, — тогда он смачно и часто кряхтит, время от времени протягивая то к одному, то к другому из них свою руку, касаясь их и тогда кряхтит усиленно звучно.

Обратное: если шимпанзе запирают в клетку и дают ему в качестве компенсации взамен утраченной свободы лакомство (наиболее излюбленные им продукты, — вишни, бананы, конфеты), он долгое время остается совершенно равнодушным к еде, как бы и не замечает ее, а потом, когда начинает есть, не выражает, как обычно, кряхтящими звуками своего вкусового удовольствия и кушает молча.

Наоборот: при выпускании Иони на свободу даже мало привлекательные для него съестные продукты, перед тем им отвергаемые, тотчас же жадно истребляются с причмокиванием, с кряхтением, с самыми красноречивыми выявлениями радости от приятных вкусовых ощущений.

Шимпанзе ест с особенным аппетитом в том случае, если его еда прерывается игрой, когда он, взяв кусок, убегает, съедает его на свободе, играя прибегает опять за получением нового, когда делаешь вид, что его догоняешь, что пытаешься отнять еду.

Иони любит есть и смотреть в окно, длительно наблюдая происходящее вовне на улице пешее и конное движение.

Даже если во время еды Иони сидит у меня на коленях, он не остается совершенно спокойным: то он разбирает складки моего платья, то пристально рассматривает, ощупывает пальцами мое лицо, то тянется ногой к близлежащей мебели, цепляется за нее и тащит ее к себе.

Наблюдение процесса его еды (если перед ним не особенно лакомые вещи или если он не слишком голоден) позволяет усмотреть, что процедура самой еды для него скучна и он всяческими способами старается ее разнообразить и оживить. В этом отношении он чрезвычайно сильно напоминает сверстников ему детей, которые, как известно, относятся к еде как к неприятной повинности, весьма неохотно отрываются от своих игр для еды и только после продолжительной и настойчиво проведенной тренировки приучаются сидеть за столом, но и тогда еще измышляют всевозможные способы, чтобы как-нибудь поразвлечься.

Всем известно, как деревенские ребята целыми днями едят находу, запасаясь громадными кусками хлеба или другого съедобного материала и изничтожая его при бегании на улице, в игре.

Шимпанзе с особенным удовольствием съедает самостоятельно неожиданно найденную им пищу или пищу, приобретенную исподтишка, добытую его специальными ухищрениями.

На свободе — на лоне природы, в лесу, в поле — Иони предпринимает энергичные попытки обследования и отыскивания различного пригодного ему съедобного материала — как например молодых стеблей растений, почек деревьев, лепестков цветов, торопливо срывая и поедая их находу.

Он с большим воодушевлением и старанием собирает в лесу и жадно кушает ягоды земляники.

В условиях неволи Иони не раз потихоньку от меня забирался в буфет, в шкаф со съестными припасами и поедал там разные продукты (как сахар, сухой компот, конфеты, печенье).

Иони предпринимает настойчивые попытки обгрызания известковой штукатурки в его комнате, влезая для этого к самому потолку, часами вися на руках и на ногах на отвесной стене и обгрызая выступающий известковый карниз — «плятек». Иони пользуется всяким случаем, чтобы полакомиться известкой, и так как обычно ему запрещают это отколупывание извести и даже наказывают его за это, он прибегает к хитрости. В нашем присутствии он не пытается обгрызать стену, но стоит только всем нам отлучиться из его комнаты, он с разными ухищрениями отмыкает засов своей клетки и немедленно взбирается наверх, где и начинает свое разрушительное дело впредь до нашего появления.

Едва кто-либо приближается к его комнате и он заслышит издали шаги, он мгновенно тихонько спускается вниз и спокойно садится как ни в чем не бывало, совершенно не подозревая, что его пережевывание извести и запачканный штукатуркой белый нос, которым он плотно прислонялся к стене при отгрызании, выдают его похождение наверх ^[66] .

До какой степени Иони любит известь, можно привести на справку следующий факт. Если он забирал в рот кусочек извести, никакими просьбами и силами невозможно было заставить его отдать назад даже маленький кусочек, хотя другие продукты из группы несъедобных и съедобных он охотно вываливал изо рта и отдавал по первому же требованию.

Как уже было упомянуто, шимпанзе обычно с особенным удовольствием поедал потихоньку утащенные или случайно найденные им съестные продукты; нечего и говорить, что он с необычайной жадностью поглощал пойманных им насекомых — мух, пауков или находимых на себе паразитов (вшей).

Нередко можно было видеть, как шимпанзе с воодушевлением гоняется по комнате, взбираясь на диваны и кресла, преследуя мух, ловя их то руками, то прямо вытянутыми губами и немедленно съедая.

Шимпанзе с напряженным вниманием обыскивает свою шерсть и ловит паразитов, судорожно схватывает пальцами, настигая их, а поймав, переправляет в рот, смачно щелкая на зубах.

Не раз я пробовала отучить его от этой неэстетичной привычки поедания вшей и пыталась вырвать у него пойманное насекомое, но он разражался при этом горьким плачем, который явно свидетельствовал о том, какого большого удовольствия лишала я зверька этим своим запрещением.

Вероятно в силу инстинктивной брезгливости^[67] по отношению к некоторым насекомым шимпанзе никогда не пытался есть тараканов и ограничивался только их ловлей и уничтожением.