В своих движениях схватывания и бросания дитя обнаруживает громадную волевую настойчивость; если Руди (в возрасте 10 мес. ) не допускаешь взять предметы, за которыми он тянется, глядя на вас в упор, дитя издает звонкий, визгливый крик, повторяя его многократно, пока не дашь желанную вещь; при решительном сопротивлении ему дитя плачет. Как и у Иони, у Руди чрезвычайно сильно выражено стремление к настойчивому противодействию; отказ как бы увеличивает его стремление к выполнению желаемого. Зачастую действие другого человека вызывает его противодействие. Например стоит при малыше постелить в кресло пеленки, он немедленно с усилием вытаскивает их вон, тянет упорно, энергично, плача (10 м. 15 д.), долго не может дотянуть до конца, тем не менее не бросает действия, а продолжает его до завершения, не переставая плакать (вспомним также настойчивое прибивание мальчиком флагов, стр. 275). Стоит кому-нибудь из нас покрыть себе голову платком, шапкой, чепцом, дитя тотчас же стремится сорвать с головы надетую вещь; положишь перед ним игрушку, оно бросает ее, поставишь — оно валит. Однажды я заложила за электрический шнур палочку. 11-месячный Руди путем настойчивых усилий ухитрился вытянуть оттуда палочку движением вбок; при моем повторном (втором и третьем) закладывании дитя опять стремится вынимать, работая с кряхтением, с явной натугой, даже плача, когда не сразу преуспевает в этом деле. Стоит взрослому к чему-либо приложить свои руки, дитя тотчас же стремится воспроизвести прямо противоположное действие. Я сажаю верхом на жердь резинового игрушечного мальчика, — Руди тотчас же сбрасывает его вниз и так делает многократно; я пускаю вертеться волчок, — дитя ловит его и останавливает; я кладу перед ним игрушку, — Руди отшвыривает ее в сторону; ему надевают чулки, — он стаскивает их; ему завязывают подвязки, — он многократно развязывает их; ему надевают на голову платок, — он сдергивает его с себя; кладут на кресло клеенку, дитя выдирает ее. Руди не позволяют тронуть какую-либо вещь, к которой он тянется пальчиком, — он настойчиво домогается повторно коснуться ее всякий раз, как проходит мимо этой вещи; если же в первый же раз дать ему коснуться до той же вещи, вторично он до нее не дотрагивается.
Иногда наденешь на палочку плотно входящее кольцо пирамиды, — годовалый Руди прилагает все усилия, чтобы стащить кольцо с палочки (Табл. B.113, рис. 1), он тащит, кряхтя, краснея, плотно стиснув губки, тряся от напряжения головой и все же пытаясь сбросить, а едва стащит, снова пытается надевать; запрет к осуществлению действия как бы возбуждает его (как и Иони) к осуществлению запрещенного. Например Руди (в возрасте 1 г. 3 м. 28 д.) запрещают ощипывать венчики цветов, тем не менее он ощипывает их; ему (в возрасте 1 г. 6 м. 16 д.) не позволяют брать в руки такие предметы, как очки, ножницы, — тем не менее он стремительно пытается схватить именно эти предметы; стоит сказать, когда дитя сидит за столом, что нельзя трогать рукой еду на тарелке, — оно тотчас же берет ее (1 г. 11 м. 2 д.); если у него просишь правую руку, — оно упорно дает левую (1 г. 9 м. 23 д.).
Иногда ребенок упрямо не хочет давать руку одним людям, которые его об этом просят, и охотно дает другим, которые менее настойчивы в этой своей просьбе.
Порой дитя (1 г. 11 м. 13 д.) избирательно выполняет поручение, например — понести лакомства некоторым людям. Не желает относить одним и охотно относит другим, хотя в данном случае быть может это избирательное отношение определяется большей или меньшей симпатией к разным лицам; во всяком случае и здесь видна волевая целенаправленность ребенка. Однажды Руди (в возрасте 1 г. 9 м. 26 д.) обнаружил в чистом виде свое своеволие при следующих обстоятельствах, Он пришел домой с улицы и, сняв с валенок снег, потащил его в рот. Руди остановили, сказав «нельзя», — он тотчас же потянулся к близстоящим калошам и хотел коснуться их ртом; его опять остановили; тогда он уцепил палку и потащил ее в рот; снова его окрикнули; тогда он подошел к столу и схватил его край губами; при новом запрещении он лег на пол и пытался лизать ковер.
В другом случае (когда Руди было 2 г. 3 м. 8 д.) мальчик засунул в рот палец и стал его сосать; при запрещении он не только не вынул пальца, а засунул его в рот еще глубже; при строгом окрике он засунул в рот чуть не всю кисть; при еще более резком запрещающем окрике он настолько сильно всунул в рот руку, что стал давиться рукой.
Эта строптивость Руди отмечена у меня в дневниках и позднее, когда ему было 3 г. 0 м. 18 д.. Малышу воспрещали бегать в садике по клумбам, он многократно нарочно пробегает именно по ним; невольно вспоминается наблюдение, сделанное Т. Гексли[213] над маленьким внуком Юлианом[214] : «The boy must have been about four years old. I told him not to go on the wet grass again. He just looked up boldly, straight at me as much as to scy: „What do you mean by ordering me about?“ and deiberately walked on to the grass».
Подобно Иони и Руди обнаруживал порой обидчивость при невыполнении его требований или несвоевременном их выполнении. Например Руди (в возрасте 1 г. 4 м. 22 д.) просит вещь, ее сначала не дают ему, потом после секунды-другой раздумья дают, — но теперь он не берет, бросает ее.
В случае противодействия желаниям дитяти (1 г. 7 м. 16 д.) подобно Иони и Руди выявляет обиду движением поворачивания спиной к обидчику, отвертыванием от него личика; обидевшись, Руди подобно Иони не желает оборачиваться и не идет на зовы.
Однажды Руди (в возрасте 2 г. 1 м. 5 д.) попал отцу мячом в голову. Отец спокойно сделал ему выговор; тем не менее дитя покраснело, надуло губки, чуть не расплакалось. В другой раз Руди бросал песком, метясь в няню, но не попал; тогда он отвернулся и чуть не плакал, стоя молчаливо, нахмурившись, на одном месте.
Дитя уже в этом возрасте самолюбиво; однажды я дала мальчику грушу, он попросил еще; я разрезала вторую грушу на две неравные части и, давая ему меньший кусок, сказала: «Маленький кусочек тебе дам». Мальчик обидчиво протянул голосом: «Не сказала бошой» (большой), разревелся и совсем не стал есть плода.
В другой раз мальчик (3 г. 1 м. 7 д.) не послушался своего дядю при одевании, тот не стал его одевать; когда позднее дядя появляется, мальчик уходит от него в другую комнату, не смотрит на него. Когда я спрашиваю: «почему от дяди уходишь?» — Руди отвечает: «Он меня обидел». — «Чем?» — допытываюсь я. — «Не хотел одевать», — отвечает мальчик. Вечером, когда оба они (дядя и Руди) пили чай за столом дядя положил рядом с собой хлеб с изюмом, который раньше Руди охотно кушал, всякий раз как дядя его угощал. Теперь, увидев хлеб, мальчик сказал: «А я не хочу хлебца с изюмом, нехороший он, хороший мой хлебец» (хотя у него была обычная черствая булка). Как то совершенно ясно, дитя распространило свое неприязненное чувство обиды даже на любимый хлеб, обнаруживая явно пристрастное отношение в своей оценке.
Порой человеческое дитя подобно шимпанзе Иони в своем стремлении осуществить во что бы то ни стало запрещенные акты даже пускается на обман и наивную хитрость. Руди (в возрасте 1 г. 9 м. 8 д.) запрещают грызть деревянный кирпичик, — мальчик заходит за спинку высокого кресла и начинает грызть кирпич там, будучи под прикрытием. Ему не позволяют брать в рот спичку, — он повинуется, но едва взрослые отходят, он тотчас же опять берет спичку в рот. Я не позволяю Руди (2 г. 0 м. 7 д.) сколупывать зубами масляную краску с игрушек, — он либо прячется за моей спиной, либо заходит за мебель и делает там свое дело. Бабушка при прогулках с мальчиком по садику не позволяет ему (2 г. 3 м. 13 д.) срывать с грядки ягоды; дитя говорит: «За бабой» и идет позади нее (вопреки обыкновению); когда она оглядывается, то видит, что он рвет ягоды. Иногда этот обман до смешного наивен. Например Руди (в возрасте 2 г. 2 м. 6 д.) не хочет пить молока, — я говорю строго: «Пей!»; дитя, пряча свои ручки за спину, говорит: «Нету, ручки» или: «Ручки тютю», или: «Балиста малятько» (боюсь молочка). Я настойчиво предлагаю молока и определенно спрашиваю: хочет ли он пить или нет? Он молчит. Я говорю: «Что же ты молчишь?» Он говорит: «Молчу», так как видимо не хочет пить (не хочет сказать: «да» и боится сказать: «нет»). А когда я строго добиваюсь ответа, он совершенно обезоруживает меня словами: «Нету язычка».
В другом случае мальчик не послушался дядю; тот, сделав ему выговор, требует: «Скажи: дядю буду слушать». А мальчик ему в ответ: «Нету язычка» (2 г. 3 м. 29 д.). Когда Руди порой не хочется что-либо делать, часто мы могли слышать эти опрометчивые обманные отговорки. Ему (в возрасте 2 г. 2 м. 23 д.) говорят: «Дай ручку». Он отвечает: «Не сышу» (не слышу). Говорят: «Полей цветочки» он отвечает: «Не вижу», хотя ему явно указывают на место поливки. Руди (в возрасте 2 г. 2 м. 20 д.) не желает кушать в бутерброде белый хлеб, а ест лишь ветчину. На вопрос: «почему не ешь хлеба?» он отвечает: «подавишься», «кашлять» или «кисий» (т. е. подавишься, будешь кашлять, хлеб кислый). Конечно все это наивные отговорки, не соответствующие действительному положению вещей.
Когда Руди (в возрасте 2 г. 5 м. 6 д.) понукают есть суп, он закладывает руки за спину, отвечает: «Нету ручек».
В еще более раннем возрасте (1 г. 6 м. 20 д.) я замечала, как дитя пускается на хитрость, желая оттянуть время своего укладывания на ночь, — то оно просится на горшочек и длительно сидит на нем без всякой надобности, то оно (в возрасте 1 г. 7 м. 11 д.) так медленно съедает свою вечернюю еду, что теряешь всякое терпение и надежду на ее окончание. Во всех этих примерах недвусмысленно обнаруживается его предусмотрительное поведение, заставляющее его избирать окольный путь для выполнения желаемого действия или невыполнения нежеланного поступка. Человеческое дитя подобно шимпанзе заранее учитывает последствия этих действий и соответственным образом конструирует свое поведение; подобно Иони оно, попадаясь впросак, не умеет еще скрывать концы, наивно обнаруживая всю призрачность этой лжи.
Во всех этих действиях Руди, подобно Иони пряча свои руки, ноги и не видя сам своих рук и ног, повидимому полагает, что и другие их не видят; аналогичный тип поведения проявляет он (в том же возрасте) и при игре в прятки.
Как уже было отмечено, Руди (1 г. 5 м. 22 д.) прячется, накрывая себя платком, шапочкой (Табл. B.76, рис. 4), закрывая ладонью лицо или просто зажмуривая глаза. Позднее (в возрасте 2 лет) дитя прячется, становясь за прозрачное плетеное кресло (Табл. B.76, рис. 2), через которое оно остается видимым, стереотипно вставая в одно и то же место, или (в возрасте 2 г. 2 м. 8 д.) приседая на-корточки близ ступеньки крыльца (Табл. B.76, рис. 1), или становясь вплотную к стене, закрывая руками глаза, поворачиваясь спиной к ищущему (Табл. B.76, рис. 3), замуровав себя от восприятий внешнего мира и повидимому полагая, что и само оно скрыто от всех.
Но если разрушительные тенденции довольно сильно проявляются в жизнедеятельности ребенка (в возрасте от 1½ до 4 лет), то все же с удовлетворением следует отметить, что наравне с ними возрастают (и с каждым годом все более значительно) восстановительные действия, выражающиеся вначале в слепом подражании, позднее — в реконструктивной и даже творческой деятельности.